Калнышевский, Петр Иванович
(Калныш) - последний кошевой атаман войска запорожского. По прямому показанию его надгробной плиты, он родился в 1690 г., но эту дату можно подвергнуть сомнению, о чем скажем далее; ум. 31 октября 1803 г. Место рождения Калныша - село Пустовойтовка, ныне Полтавской губ., Роменского уезда, а в XVII - ХVIII в. - роменского полка, константиновской сотни, лежащее верстах в 8 от г. Ромна вверх по р. Суде, Отца Калныша звали Иваном, мать - Агафьей, и кажется, она была родом из г. Лохвицы. Фамилия отца Калныша, однако, неизвестна; не вполне может быть установлено и его звание: по одним указаниям он был из казаков, по другим, более вероятным, лицом духовным; наконец, в одном официальном акте Калныш назван подольским шляхтичем; все это, впрочем, можно согласить: отец Калныша мог быть подольским шляхтичем, потом переселиться в левобережную Малороссию, зачислившись здесь в казаки, и наконец, стать духовным. Где и как воспитывался Калныш - неизвестно. Иные думают даже, что он был не грамотен; но это мало вероятно, так как вообразить себе во второй половине XVIІІ в. неграмотного кошевого в Запорожье, где уже так ценилось тогда просвещение, слишком трудно; кроме того, Калныш рисуется настолько развитым человеком, что без грамотности этого достигнуть было бы прямо невозможно; во всяком случае подписать свою фамилию он умел, как это видно из универсалов, им подписанных, которых сохранилось немало. В молодости он несомненно был казаком, по-видимому, в Лубенском полку; там, позднее, действительно, у него были родственники. Потом он, конечно, ушел в Запорожье, где и дали ему прозвище Калныш (сперва, кажется, даже Калныж); записан он был в Кущевском курене. В Запорожье прибыл Калныш не позже 1740-х годов; по крайней мере в половине 1750-х годов мы видим его там в почетном и ответственном звании войскового есаула, которое приобреталось в Запорожье не без труда. До этого же времени Калныш должен был вести жизнь, обычную для запорожца. Половина ХVIII в. - критическое время Запорожья. Хотя оно еще недавно переселилось из турецких владений в Новую Сечь и было ласкаемо правительством, вообще в то время очень благосклонным к малороссам, но уже завязывались отношения, которые вскоре привели Запорожье к гибели. Сравнительная сила России и слабость Турции делали существование его вовсе не необходимым; между тем плодородные земли Новороссии, занятые Запорожьем, которых оно не могло в должной степени эксплуатировать в экономическом отношении, уже требовались для государства, развивавшего на этих землях и русскую и инородческую колонизацию. Со всех сторон на вольные, земли Запорожья надвигались поселения соседей, захватывались запорожские земли и угодья; на жалобы запорожцев внимания не обращалось, тяжбы за земли никогда не были решаемы, а границы земель оставались без определения; если же запорожцы отбивали свои земли вооруженною рукою, это рассматривалось как беспорядок, или даже бунт. Словом, уже происходила та земельная борьба, которая стала поводом для уничтожения Запорожья. Независимо от этого в русском государстве существовали известные порядки, с которыми строй Запорожья имел очень мало общего; между тем запорожцы хотели жить, как жили их предки. Они вели бесконечную частичную борьбу с крымцами и ногийцами, когда между Россией и Турцией уже устанавливались отношения, регулируемые дипломатическими способами; запорожцы, по старине, поддерживали гайдамачину в пределах Речи Посполитой, когда этому сильно противилось русское правительство, тем более, что набеги гайдамаков не щадили и русских порубежников. Запорожцы принимали по старому беглецов из России, когда русское правительство стало уже достаточно сильно, чтобы настоять на их выдаче и т. д. При подобных условиях жить обособленною политическою жизнью запорожцы не могли. Нельзя сказать, чтобы в Запорожье не было людей, понимавших положение войска в данное время. Напротив, здесь образовалась партия, хотя и весьма преданная Запорожью и верившая в его жизненность, даже готовая принести себя ему в жертву, но в то же время желавшая, чтобы Запорожье входило в состав русского государства, как элемент вполне мирный и благонадежный. Принадлежавшие к этой партии запорожцы старались во чтобы то ни стало ладить с правительством в лице его местных агентов, хотя бы даже мелких, угождать ему, честно помогать ему во время войн; земельные ссоры стремились они решать на законных основаниях, или путем привлечения на свою сторону петербургских дельцов; к гайдамакам и вольному люду, укрывавшемуся в запорожских степях, относились крайне враждебно и сдерживали их порывы на грабежи, пожалуй, даже строже, чем самое правительство; но люди эти не понимали, что их политика, подрывая основные черты запорожского строя - вольный характер жизни, демократизм, самостоятельную борьбу с соседями - все равно приведет к уничтожению Запорожья, лишив его всякого жизненного значения. Затем к этой партии обыкновенно принадлежали запорожцы богатые, владевшие обширными участками земли, на которых они устраивали зимовники и хутора, где имели большие пасеки; по степям у них ходили огромные табуны лошадей и скота; немало было у этой запорожской аристократии и денег, которые она вкладывала в выгодные торговые предприятия или отдавала в займы на проценты и еще более богатела. Для ведения обширных хозяйств ей необходимы были рабочие силы, почему на землях ее селились сперва беглые, а потом и прирожденные крестьяне - подданные и "гнездюки", в действительности почти прикрепленные к земле, что составляло в запорожском строе большую аномалию. Запорожская аристократия стала и наиболее культурным элементом войска; она была очень религиозна, поддерживала святыни запорожцев: Киево-Межигорский и Самарский монастыри, заботилась об организации в Запорожье духовенства, о благолепном богослужении, о более приличном образе жизни казачества, об устройстве школ. Среди такой запорожской аристократии видное место и занял в свое время Калныш, или, как он затем стал называться, Калнышевский. Первое указание на деятельность Калнышевского в Запорожье относится к 1750-1752 г., когда он, в звании войскового есаула, был помощником тогдашнего кошевого, престарелого Григория Федорова, в борьбе с гайдамаками; истреблением гайдамацких шаек занят был Калнышевский и в 1754 г.; в 1755 г. он участвовал в депутации, посланной в Петербург для "некоторых войсковых нужд", т. е. главным образом для того, чтобы хлопотать о возвращении Запорожью земель, захватываемых его соседями. Возвратившись на Запорожье в 1756 г., Калнышевский вскоре был избран войсковым судьею, но пробыл в этом звании недолго, около года, и в 1758 г. снова участвовал в депутации, отправленной в Петербург с тою же целью, как и предшествующая. Но обе они по вопросу о землях не привели к благоприятным результатам. Вернулась депутация в 1760 г. и Калнышевский, кажется, снова, хотя и не надолго, стал войсковым судьею и оставался в этом звании до 1762 г., когда впервые избран был кошевым атаманом и затем немедленно был отправлен в Москву для присутствования при коронации императрицы Екатерины II; при этом случае он получил золотую медаль на андреевской ленте. Уже в 1763 г. Калнышевский, по влиянию запорожской "голоты", был скинут с атаманства; не прошла его кандидатура в атаманы и в следующем году, тем более, что его не было на лицо: в 1763 г. он отправился на богомолье в Киев, где получил от киевского митрополита Арсения Могилянского в благословение икону со св. мощами. В это время Калнышевский был уже настолько богат, что мог пожертвовать в церковь с. Пустовойтовки евангелие в окладе, стоимостью в 500 руб., построил соборную церковь в г. Лохвице и начал постройку церкви в г. Ромнах, а, может быть, и в Киево-Межигорском монастыре. Средства эти Калнышевский, очевидно, имел независимо от занятия войсковых должностей, так как даже в звании кошевого он получал жалованья всего 70 руб. в год, а другие доходы по должности кошевого были еще менее значительны. Вероятно, Калнышевский был крупный запорожский землевладелец и умелый хозяин.
Во второй раз избран был кошевым Калнышевский 1 января 1765 г. и оставался в этом звании до уничтожения Запорожья, т. е. более 10 лет сряду, чего в коше "из веку веков не бывало". И на этот раз Калнышевскому немедленно по избрании пришлось ехать с депутацией в Петербург, хлопотать там в течение двух лет и вернуться с ничтожными результатами, причем теперь для него наступило еще более тяжелое время: разыгрывалась Колиивщина и Запорожье не без основания было заподозрено в активном содействии гайдамацким отрядам, что и ставилось на вид Калнышевскому. Кошевой, старшина и вообще умеренная партия, сколько могли, сдерживали Запорожье, и пожалуй не безуспешно, путем угроз и строгих мер; но это стоило Калнышевскому значительной жертвы - он утратил популярность в Сечи; к тому же и русским правительством, за его поведение во время Колиивщины, Запорожье не могло быть довольно. Это сказалось немедленно: когда Калнышевский на раде 26 января 1769 г. объявил волю правительства о принятии Запорожьем участия в предстоящей войне с турками, вспыхнули такие беспорядки, что кошевой, переодевшись монахом, бежал в Кодак и вернулся лишь тогда, когда Сечь успокоилась. Во время этих беспорядков, среди разгрома имущества Калнышевского была изрублена икона, подаренная ему киевским митрополитом; но по его просьбе Арсений Могилянский в 1769 г. послал ему другую, с мощами же. Турецкая война 1768-1774 гг. вызвала деятельное участие запорожцев, важность которого засвидетельствована Высочайшими рескриптами на имя Калнышевского и наградами войску, равно и письмами к кошевому русских главнокомандующих. Подвиги некоторых запорожцев, напр. Колпака, были очень интересны. В 1769 г. Калнышевский с запорожцами действовал в армии гр. Румянцева и отражал турецкие набеги на запорожские земли по р. Бугу; в 1770 году, состоя в отряде кн. Прозоровского, он действовал между pp. Бугом и Тилигулом, делая поиски под Очаковым и Хаджибеем, и получил в награду золотую медаль с портретом государыни, осыпанным бриллиантами; в Сечи в это же время составился заговор с целью убить Калнышевского и старшину и передаться туркам; но замысел был открыт и виновные строго наказаны. В 1771-1772 гг. военная деятельность Калнышевского ограничилась охранением р. Буга. - Одновременно с участием в военных действиях Калнышевский занят был управлением Запорожья; он неоднократно объезжал его обширные земли, которые старался колонизовать, приглашал не только малоросов, но и молдаванов и болгар из Новой Сербии, Польши и Буджака и селил приходцев по р. Днепру. На запорожских степях устраивались села, хутора и зимовники, причем Калнышевский требовал, чтобы новые поселенцы непременно пахали землю и сеяли рожь; может быть, он хотел этим ослабить зависимость войска от казни, обусловленную недостатком провианта вследствие слабого хлебопашества. Сам Калнышевский был очень богат; кроме крупного хозяйства он имел много денег, раздаваемых взаймы. Управлял он Запорожьем твердо и строго, с правительством и его агентами всячески старался ладить, разным "гультяям" потачки не давал; потому не пользовался популярностью среди запорожской голоты, которая даже снова задумывала передаться под власть Порты.
Заключение Кучук-Кайнарджийского мира оказалось роковым для Запорожья: через год оно было уничтожено; выше указаны общие причины, приведшие к такому результату. Споры за земли не прекращались даже во время турецкой войны; к тому же императрица Екатерина вообще стремилась уничтожать особенности, существовавшие во многих соединенных с Империей областях. Система эта постепенно была приводима в исполнение, и одним из эпизодов общего нивелирования областей было уничтожение Запорожья. Запорожья не спасли хорошие отношения Калнышевского к разным петербургским влиятельным лицам и между прочим к Г. А. Потемкину, исполнить желание которого - записать его в запорожские братчики и даже именно в Кущевский курень, Калнышевский считал за счастье.
Борьба за земли в 1774 г. и поведение запорожцев послужили поводом для уничтожения Сечи. 4 июня 1775 г. она была окружена русскими войсками и затем раскассирована. Запорожцы сильно волновались в это время, думали оказывать вооруженное сопротивление, хотя бы и без надежды на успех, но Калнышевский и архимандрит Владимир Сокальский удержали запорожцев и развязка приняла мирный характер; лишь небольшая часть запорожской голоты убежала в турецкие владения.
Ни предшествующая деятельность Калнышевского в Запорожье, ни поведение его при уничтожении Сечи, не дают основания заподозрить это в антиправительственных действиях, или хотя бы замыслах. Ни в каком преступлении он и не был действительно обвинен; тем удивительнее суровое наказание, которому он был подвергнут. Приходится думать, что Калнышевский пострадал вообще за Запорожье; серьезной протекции в Петербурге он не имел, а вельможи, некогда получавшие от него гостинцы, не сочли возможным за него заступиться, за исключением Потемкина. Калнышевский после разгрома Сечи доставлен был под конвоем в Петербург в Военную Контору, где и пробыл в заключении около года. Сперва его предполагалось казнить, но, по ходатайству Потемкина, повелено было 4 мая 1776 г. смертную казнь заменить вечным заточением в монастыре; имущество Калнышевского поступило в секвестр и из него определено было выдавать ему на пропитание по рублю в день. Местом заточения избран был Соловецкий монастырь; 11 июля 1776 г. Калнышевский под конвоем секретно был доставлен в Архангельск, а 29 июля в Соловки, где и передан был архимандриту Досифею. В Соловках Калнышевский находился в заключении 25 лет; помещался он сперва, кажется, в тюремной камере, а затем в кельях. Обставлен он был в заключении, по-видимому, не дурно, но находился под строгим караулом и всякие личные и письменные сношения ему не были дозволены; выводили его лишь в церковь для говенья. По известному указу 15 марта 1801 г. Калнышевский был освобожден из заточения, но, получив свободу, он все же остался в монастыре, сделался послушником и скончался "смертью благочестивою доброю" 31 октября 1803 г. На плите, положенной на его могиле в 1856 г. архимандритом Александром (Павлович, впоследствии епископ полтавский и переяславский), сказано, что Калнышевский умер 112 лет от роду. Насколько эта дата верна, сказать трудно, но можно усумниться, чтобы Калнышевский стал кошевым в 70 с лишком лет и пробыл в этом звании до 85 лет.
По преданиям Калнышевский был высокого роста и широкоплечий; по образу жизни и привычкам он был обычный богатый запорожец. Об уме его свидетельствует уже его карьера: исполняемые им запорожские должности, до кошевого включительно, причем в последней он бессменно пробыл 10 лет, а также многократное участие его в петербургских депутациях, доказывают, что он был для своего времени талантливым запорожским деятелем. Мы видим в нем умного администратора Запорожья, храброго начальника запорожских отрядов, человека ловкого в сношениях с русскими вельможами, богатого и опытного хозяина в своих обширных владениях. Но особенную окраску придает Калнышевскому его благочестие, фактически выразившееся в его многочисленных пожертвованиях на церкви и, наконец, принятием послушничества уже в глубокой старости. Кроме того, мы знаем, что он прилагал большие старания относительно благолепия Запорожских церквей и снабжения их образованным духовенством.
Заключение в Соловецком монастыре сделало Калнышевского еще более религиозным; жил он, по аттестациям властей, чрезвычайно тихо и спокойно, ревностно исполняя требуемые православной церковью обряды; освобождение же свое он ознаменовал пожертвованием в Соловецкий монастырь евангелия в дорогом окладе.
В заключение скажем, что на основании всего, известного нам о П. И. Калнышевском, этот хотя и видный запорожский деятель, был в сущности далеко не крупною личностью в обильном выдающимися людьми ХVІІІ веке. Популярность Калныша, (утратившаяся даже в народных преданиях и песнях, основывается не столько на его личных свойствах, сколько на его случайном и притом поневоле, в силу его звания, выдающемся участии, в трагической истории уничтожения Запорожья. Калныш был последний кошевой атаман войска запорожского - этим все сказано. И имя Калныша крепко пристало к Запорожью, к представлениям о прекратившейся его вольной жизни и уничтоженным своеобразным порядкам, которым Калныш даже не всегда сочувствовал. Запорожские легенды знают "батька" Калныша, рисуют его образ по типу чисто запорожского кошевого атамана вообще, придают ему даже черты "характерника" (чародея); но с историческим Калнышевским этот образ сходства имеет мало.
Источников и пособий для знакомства с биографией Калныша не особенно много. Важнее всего сведения, почерпнутые из архива Запорожья и сообщенные в сочинении А. А. Скальковского "История Новой Сечи" (изд. 3, в трех частях, Одесса, 1885-1886 гг.); затем немало данных в сочинении Эварницкого, "Запорожье в остатках старины". См. еще "Киевскую Старину", за 1886 г., № 7, (статья Эварницкого "Архивные материалы для истории Запорожья"), 1887 г., № 9, (ходатайство Потемкина об участи Калныша), 1892 г., № 5 (статья Ф. Н., "Родина· Калнышевского"), 1893 г., № 7 (Переписка Калныша с киевск. митрополит. Арсением Могилянским); в "Русск. Старине", за 1875 г. т. XV, см. статью П. Ефименка "Калнышевский", за 1876 г. - заметку Репинского "Атаман Калнышевский" и за 1887 г. т. LVI и 1888 г. т. LVII статью Колчина "Ссыльные и заточенные в остроге Соловецкого монастыря". В "Полтавск. губерн. вед., за 1890 г., № 4, статью Буткевича, "Ромны". Предания о Калныше приведены в указанных выше сочинениях Скальковского, Эварницкого, Ефименка и Колчина, также в "Устном повествовании бывшего запорожца Коржа" (Одесса, 1842 г.) и в "Киевской Старине", за 1883 г., № 3, стр. 27; о деятельности Калнышевского в турецкую войну - см. Петров, "Борьба России с Турцией и польскими конфедератами), "Сборник Императорского Русского Исторического Общества", LXVIL и LXXXVII.
Ал. Маркевич.
{Половцов}
Калнышевский, Петр Иванович
(Калныш) - послед. кошев. атаман войска Запорожского, род. в 1690 г. (что сомнительно) в Полтав. губ.; в Запорожье прибыл не позже 40-х гг. XVIII в., ибо в полов. 50-х гг. он был там уже войсков. есаулом. К. принадлежал к партии, склонявшейся ко включению Запорожья в состав Рос. Империи, хотя и с сохранением изв. самостоятельности, и враждебно относившейся к "голытьбе". В 1750-1751 и 1754 гг. К. боролся с гайдамаками, в 1762-1763 гг. был избран кошев. атаманом, но затем "скинут", а в 1765 г. вновь избран и оставался в этом звании более 10 л., до уничтожения Запорожья. В тяж. время колиивщины К. со "старшиною" с трудом сдерживал запорожцев от вмешат-ва и тем утратил свою популярность в Сечи; в 1769 г., когда К. объявил о принятии казаками участия в тур. войне, в Сечи вспыхнули беспорядки, и К. пришлось бежать в Кодак. Тем не менее К. со своими запорожцами деят-но действовал против турок в 1769-1774 гг., и его подвиги и отличия засвидетельствованы рескриптами и пожалованием ему зол. медали с украш. бриллиантами портретом Гос-рыни. Хотя при упразднении Сечи К. старался удержать запорожцев от насильств. сопр-ния и много содействовал мирн. ликвидации запорож. вольности, но все же понес тяж. наказание: сперва его предполагали даже казнить, но потом заменили казнь вечн. заточением в Соловецк. мон-ре (с 1776 г.). В 1801 г. он был освобожден, но остался жить в Соловках и умер там 31 окт. 1803 г. К. был оч. умный админ-р, храбрый воен. начальник, ловкий дипломат. богатый хозяин и весьма религиозный. Имя Калныша сохранилось в малорус. народ. песнях и преданиях, где его образ изображается по типу обычн. запорожск. батьки-атамана. (Ефименко . Атаман К. "Рус. Стар.", 1875).
Многие пишут в личку, последнее письмо получил по поводу сегодняшней статьи «Загадка проекта «Антон Головатый». Как часто бывает в письмах, с ссылкой на Википедию, конкретно - на статью об атамане Петре Калнышевском.
Помещенная в сей свободной энциклопедии крохотная статья «Калнышевский, Петр Иванович» гласит: «(1691, с. Пустовойтовка, ныне Роменского района Сумской области— 31 октября 1803) — кошевой атаман Запорожской Сечи, происходил из шляхты Лубенского полка.В начале июня 1775 года русское войско под командованием П.Текели пятью колоннами с разных сторон скрытно приблизилось к Сечи. 85-летний Калнышевский был арестован и сначала содержался в Москве, в конторе Военной коллегии, а потом был отправлен в Соловецкий монастырь, где провел около 28 лет в холодной камере размером 1 на 3 м. Калнишевского выпускали из камеры на свежий воздух 2 раза в год: в дни праздников Рождества, Пасхи и Преображения. После помилования императором Александром, Петр Калнишевский в возрасте 110 лет, будучи практически слепым, не захотел возвращаться на родину и остался в монастыре, где скончался через 3 года в 1804 году».
Итак, Текели скрытно приближается к Сечи, после чего Калнышевский, он же Калнишевский, был арестован. Раз скрытно, так, наверное, кошевого атамана, вместе с остальными казаками, спящими захватили, разбудили и арестовали?
Кошевой атаман Калнышевский сдал карателям Сечь без единого выстрела. Разрушив таким образом миф об отважных казаках, которые умело бьются за свою Русскую землю до последней капли крови, и «как умеют умирать в ней за святую веру», а уж сложить им головы за мать-Сечь - так вообще нет выше счастья. Тем более, что тезка Калнышевского Текели привел на опору православной веры всяких-разных басурман, венгров, влахов, молдаван…
Далее - еще интереснее, наверное, Калнышевский мог бы попасть в книгу рекордов Гиннеса не только потому, что в возрасте 85 лет командовал Сечью, но и по части невиданного в подлунном мире здоровья: кто еще способен прожить с 85 до 113 лет в неотапливаемой камере размером 1 на 3м? Жаль только, что сенсация не состоится, ведь стараниями князя Потемкина заключенного Калнышевского освободили от той крохотногабаритной камеры не через 28 лет, и даже не через 18…
Выпускали Калнышевского на свежий воздух, как повествует Википедия, 2 раза в год на ТРИ (!!!) праздника. Скончался Калнышевский, согласно дальнейшим энциклопедическим данным Википедии, в возрасте 113 лет, в 1804 году. А согласно началу этой же статьи, с указанием дат рождения и смерти - в 112 лет. И не в 1804, а в 1803 году.
Вот вам и "энциклопедия" Википедия, на которую все любят так ссылаться. Задумываться о чем- либо уже не требуется, Википедия дает ответы на все вопросы, в том числе с уже известной вам цифирью.
Но я задумался вот о чем: известно, что Калнышевский подарил Соловецкому монастырю ценное Евангелие, оклад которого содержал более 34 фунтов серебра, а также - жертвовал деньги на церковь. Возник вопрос: допустим, именно такие Евангелия дарили заключенным перед тем, как окунать их в камеры 1на 3м, но деньги у зэков откуда брались? И вот тут-то выяснилось, что на содержание Калнышевского в том монастыре выделялся рубль золотом в день. По тем временам это была гигантская сумма, содержание монаха в том же монастыре обходилось, максимум, 3 копейки в день, да не золотом, и келья была совсем не ледяной. Причем, это была громадная сумма не только для монастыря: Калнышевский, мотая срок, получал в пять с гаком раз больше жалования кошевого атамана Запорожской Сечи...
Высказываю свое субъективное мнение: Калнышевский - один из мифов, которые штампуются пачками с незапамятных времен. Это в кино «Тарас Бульба» наглядно демонстрируются высокие казацкие отношения, а в реальной жизни, по сегодняшней терминологии, олигарх Калнышевский именовал своих братьев-казаков исключительно «голытьбой», и мнение Екатерины Второй значило для него много больше свободно выражаемых воплей толпы братчиков, собравшихся на площади, и наивно полагающих, что от их криков зависит решение кошевого атамана, который иногда давил понты для приезжих по части принимаемых решений. Спроецируйте все это на сегодняшний день, когда сидящие в парламенте-правительстве, находящиеся и при власти, и в оппозиции миллионеры-миллиардеры ежедневно, с утра пораньше кладут свои головы на плахи исключительно ради блага простого народа.
Если вы захотите расширить статью об атамане Калнышевском в Википедии, кто ж вам не позволит этого сделать? Есть многократно напечатанная легенда, как восьмилетний мальчик Петрик Калнышевский был за селом, когда мимо проезжали казаки. Восьмилетний мальчик попросил у них покурить трубку. Один из казаков, видя что он уже умеет курить, позвал мальчика на Сечь. Петрик уехал вместе с ними. Кто вам мешает дописать, что курящий восьмилетний Петрик на самом деле был замаскированным под мальчика агентом внеземных цивилизаций, получившим задание проникнуть на Сечь? И понравилось ему на Сечи до такой степени, что он, наплевав большой слюной на родную планету, навсегда остался на Земле. Вот почему он, помещенный в каменный мешок в возрасте 85 лет, просидел там еще 28 лет. Какой землянин на такое и сегодня способен? Тем более у нас, двести лет спустя, при донельзя развитой медицине, когда до 85 лет доживают считанные единицы даже некурящих мужиков, а за еще 28 лет не в каменном мешке, а в комфортабельном КПЗ - за гранью ненаучной фантастики. Чтобы облегчить вам задачу, я к этой статье даже сделаю соответствующий заголовок, чтобы в крайнем случае было на что сослаться. Полагаете, 97 процентов пользователей будут проверять эту ссылку?
Чтобы уравновесить высказанное мнение по поводу мифологии, приведу миф из истории Одессы, который нашел широкое отражение и в прессе, и в учебниках, и литературе, и даже дважды был экранизирован под одним и тем же названием - «Жажда». Все было, и героическая оборона Одессы, и нехватка воды, не было самой малости - того самого героического десанта на водокачку в Беляевке, где моряки ценой своих жизней на пару часов пустили воду в осажденный Город.
Торжественное богослужение возглавил Блаженнейший Митрополит Онуфрий, впервые посетивший Запорожскую епархию в качестве Предстоятеля УПЦ.
Прославление святого праведного Петра Калнышевского, последнего кошевого атамана Запорожской Сечи, состоялось в Запорожье 13 ноября. Торжественное богослужение возглавил Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Онуфрий, впервые посетивший Запорожскую епархию в качестве Предстоятеля УПЦ, сообщает News.church.ua.
Божественную литургию с чином прославления Его Блаженство совершил в Покровском архиерейском соборе Запорожья. Предстоятелю сослужили 14 архиереев: митрополиты Вышгородский и Чернобыльский Павел, наместник Успенской Киево-Печерской лавры, Бориспольский и Броварской Антоний, Управляющий делами УПЦ, Днепропетровский и Павлоградский Ириней, Переяслав-Хмельницкий и Вишневский Александр, архиепископы Василий (Златолинский), Запорожский и Мелитопольский Лука, Изюмский и Купянский Елисей, Сумской и Ахтырский Евлогий, Городницкий Александр, епископы Обуховский Иона, Ирпенский Климент, Бердянский и Приморский Ефрем, Вознесенский и Первомайский Алексей, Конотопский и Глуховский Роман, а также духовенство Запорожской епархии УПЦ.
К богослужению в Покровском соборе установили казацкий иконостас ХVIII века, подаренный Запорожской епархии меценатом Евгением Анисимовым, а также киот с вложенной иконой святого праведного Петра Калнышевского. За Литургией молились прихожане и паломники, общественные деятели, представители региональных казачьих организаций. Проведение торжеств освещали журналисты церковных и светских СМИ.
После совершения последней заупокойной литии по Петру Калнышевскому, митрополит Вышгородский и Чернобыльский Павел огласил решение Священного Синода УПЦ о канонизации праведника в лике местночтимых святых Запорожской епархии. Житие новопрославленного святого зачитал архиепископ Сумской и Ахтырский Евлогий.
Во время торжественного богослужения Предстоятель УПЦ обратился к пастве со словом проповеди. Блаженнейший Владыка отметил заслуги святого Петра Калнышевского перед Богом, Церковью и Родиной, призвал паству следовать примеру христианской любви праведника.
По завершении богослужения Блаженнейший Митрополит Онуфрий поздравил всех присутствующих с праздником и выдающимся событием в жизни епархии – прославлением святого праведного Петра Калнышевского. Архипастырь тепло приветствовал архиепископа Запорожского и Мелитопольского Луку, который отметил в этот день 10-летие архиерейской хиротонии. За заслуги перед Украинской Православной Церковью Предстоятель удостоил преосвященного владыку высокой награды – ордена преподобных Антония и Феодосия Печерских I степени.
Святой праведный Петр Калнышевский – последний кошевой атаман Запорожской Сечи, военный и политический деятель, дипломат. Родился в селе Пустовойтовка Роменского уезда Полтавской губернии (ныне Сумская обл.), по легенде, попал на Запорожье в возрасте 8 лет. Прошел путь от оруженосца до кошевого атамана – главы войска, которого выбирали из наиболее опытных и храбрых старшин. Прослыл выдающимся военачальником и меценатом-благодетелем: на свои средства построил три церкви, подарил ценное Евангелие храму родного села. После уничтожения Сечи был осужден на пожизненное заключение в Соловецком монастыре. За 25 лет пребывания на Соловках ни разу не обратился с прошением о помиловании. В 1801 году был освобожден приказом императора Александра, однако покидать обитель отказался. Через два года умер в возрасте 112 лет. Похоронен рядом с Преображенским собором Соловецкого монастыря.
Петр Иванович Калнышевский – последний кошевой атаман Запорожской Сечи, своей благочестивой жизнью и кончиной явил пример христианского смирения, терпения и совершенного предания себя в волю Божию, в радости и скорби, в богатстве и лишениях, на войне и в мирное время, на свободе и в узах.
Житие Петра Калнышевского очень сходно житием праведного Иова Многострадального. Слова этого ветхозаветного праведника: «Господь дал, Господь и взял; будет имя Господне благословенно» (Иов. 1, 21) можно соотнести со всей жизнью последнего благоверного атамана Запорожского Войска Низового. В биографии Петра Ивановича много неясного, особенно слабо освещен источниками ранний период его жизни. По прямому показанию надгробной плиты Петр Калнышевский родился он в 1690 или 1691 году. Однако эту дату еще видный историк казачества Дмитрий Яворницкий подверг сомнению, считая, что указание на столетний возраст Калнышевского в конце его жизни был сильно завышен и взят произвольно. Ведь тогда получается, что когда Петр Калнышевский в 1765г. закрепил за собой атаманскую булаву ему было 75 лет – возраст совершенно не благоприятный для начала любой административной карьеры, а тем более для должности кошевого атамана, возглавляющего далеко не всегда управляемую казацкую вольницу. Назван был будущий запорожский атаман в честь святого первоверховного апостола Петра, о чем свидетельствуют многочисленные упоминания о праздновании им дня своего тезоименитства 29 июня (по ст.ст.) в день святых апостолов Петра и Павла. Документы конца ХVIII века, в которых упоминается возведенная последним кошевым Свято-Троицкая церковь в с. Пустовойтовка, что возле города Ромны (ныне Сумская область), называют Петра Калнышевского уроженцем этого села. Есть веские основание предполагать, что происходил Петр Иванович из священнической семьи. Доподлинно известно, что его два близких родственника – родной брат Семен Калнышевский и племянник Степан Чемерис – были люди духовного звания, а в то время в Украине священнослужение относилось к наследственным занятиям. Именно этим происхождением будущего кошевого «из духовного сословия» некоторые исследователи объясняют, «то особое пристрастие его к строительству церквей и дарению православным храмам дорогих вкладов, а также знание богослужебных тонкостей, которое отличало его от многих других запорожских кошевых атаманов».
Однако, Петр Калнышевский не стал священником, как его родной брат Семен, а вслед за старшим братом, Андреем Калнышем, пошел на Запорожскую Сечь. Согласно легенде, записанной в 1970 г. от сторожил с. Пустовойтовка, восьмилетний Петрик пас скот за селом и встретил запорожцев, после общения с ними он, ощутив дух казацкой вольницы, подался с ними на Запорожье. Видимо поэтому Петр Иванович не получил начального образования и был неграмотен, хотя в те времена это не было редкостью даже среди родовитой знати, а для кошевого атамана неграмотность даже вменялась в обязанность.
Первое документальное известие о пребывании на Сечи Петра Калнышевского датировано 1754 годом, когда он уже был на должности войскового есаула, обязанностью которого было поддержание общественного порядка. Записан он был в Кущевском курене, где обосновались Давид и Андрей Калныши, родственники будущего кошевого, а также многочисленные его земляки. В 1755 г. он участвовал в запорожской депутации, посланной в Петербург для “некоторых войсковых нужд”. Возвратившись на Запорожье в 1757г., Калнышевский вскоре был избран войсковым судьею, но пробыл в этом звании недолго, около года, и в 1758г. снова участвовал в депутации, отправленной в Петербург. Это дало ему прекрасную возможность познакомиться с нравом российской бюрократии, завязать полезные знакомства, которые он в дальнейшем с успехом будет использовать для защиты интересов Войска Запорожского. Вернулась депутация в 1760г. и Калнышевский, снова, хотя и не надолго, стал войсковым судьею и оставался в этом звании до 1762г., когда впервые избран был кошевым атаманом и затем немедленно был отправлен в Москву для присутствия при коронации императрицы Екатерины II; при этом случае он получил золотую медаль на андреевской ленте. Но уже в 1763г. Калнышевский, по настоянию запорожской «голоты» или «сиромы», был скинут с атаманства.
Во второй раз Петр Иванович был избран кошевым атаманом Запорожского казачества 1 января 1765 г. и оставался в этом звании до самого уничтожения Сечи, т. е. более 10 лет сряду, чего в Коше «из веку веков не бывало».
Надо отметить, что в это время на Сечи наметилось жесткое противостояние между двумя партиями казачества: «сиромой» и казачьей аристократией . Первые хотели жить, как и их предки без хлебопашества и помещиков, занимаясь, в том числе «здобычництвом» – грабежом кочевых соседей иноверцев, хотя часто к этому «промыслу» относились и набегами на оседлых единоверцев. То что «сирома» вкладывала в понятие казачьей воли, современниками могло быть расценено, как предательством не только верноподданства, но и самой веры, например, переход под протекторат мусульманской Турции. Однако, этот прежний образ жизни уже не вписывался в ту социально-политическую обстановку, которая сложилась в Украине в середине XVIII в. Земли Запорожских Вольностей были включены в состав Российской империи, которая принесла с собой в этот регион определенную стабильность, как в отношении с соседями (Турцией, Крымом и Польшей), так и внутри самой страны. Поэтому среди самих казаков образовалась партия, хотя и весьма преданная Запорожью и верившая в его жизненность, и готовая принести себя ему в жертву, но в то же время желавшая, чтобы Запорожье входило в состав Российской империи, как элемент вполне мирный и благонадежный. Душой и руководителем этой, если можно так сказать, запорожской аристократии, был последний кошевой атаман Запорожской Сечи Петр Иванович Калнышевский. Принадлежавшие к этой партии запорожцы старались во чтобы то ни стало ладить с правительством в лице его местных агентов, хотя бы даже мелких, угождать ему, честно помогать ему во время войн; земельные ссоры стремились они решать на законных основаниях; к гайдамакам и вольному люду, укрывавшемуся в запорожских степях, относились крайне враждебно и сдерживали их порывы на грабежи, пожалуй, даже строже, чем само правительство. К этой партии обыкновенно принадлежали запорожцы богатые, владевшие обширными участками земли со своим хозяйством, и занимавшаяся торговлей с соседями.
Запорожская аристократия стала и наиболее культурным элементом войска. Если «сирома», несмотря на внешнюю приверженность православию, с легкостью готова была идти «под Турка», чтобы сохранить свои «вольности», а во время бунтов не гнушались грабежем православных церквей и осквернением святынь (например, во время восстания на Сечи в 1768г. «сирома» изрубила икону с мощами, подаренную Калнышевскому киевским митрополитом Арсением (Могилянским)), то запорожская аристократия была очень религиозна, поддерживала святыни запорожцев: Киево-Межигорский и Самарский монастыри, заботилась об организации в Запорожье духовенства, о благолепном богослужении, о более приличном образе жизни казачества, об устройстве школ. В этой связи надо отметить, что кошевой атаман Петр Иванович Калнышевский был последним из плеяды выдающихся казацких предводителей, которые осуществляли всемерную поддержку Православию, производили масштабное храмовое строительство, содействуя созданию непревзойденных шедевров христианской архитектуры и искусства эпохи украинского казачества.
Возрастание власти и влияния Петра Калнышевского на Сечи изначально были связаны с щедрыми пожертвованиями Православной Церкви. Интересный факт, что когда его не избрали в 1763г. кошевым атаманом – Петр Иванович отправился на богомолье в Киев, где получил от киевского митрополита Арсения (Могилянского) в благословение икону со св. мощами. К тому времени Петр Калнышевский был уже одним из богатейших людей на Запорожье и мог делать значительные церковные вклады. Чтобы сполна оценить величину благодеяния Петра Калнышевского в отношении Православия, нужно иметь в виду, что его деятельность разворачивалась во время секуляризационных реформ Екатерины II, лишивших Церковь значительной части имущества и поставивших духовенство под жесткий контроль государства . После упразднения гетманской власти в 1764 г. разорились многие украинские старшинские роды, издавна славившиеся своим строительством церквей и щедрым дарением вкладов православным храмам. К сильному истощению материальных и людских ресурсов привела русско-турецкая война 1768–1774 годов. Именно в это не очень располагающее к благотворительности время запорожский кошевой атаман осуществлял масштабное храмовое строительство, как в Гетманщине, так и на Запорожье.
Первый из известных нам значительных вкладов был внесен Петром Калнышевским в Троицкую церковь родного села Пустовойтовка в 1757 году, когда он еще был войсковым есаулом. На прорезной надписи подаренного им кипарисного креста значилось “Сей хрест надал осавул Войска Запорожского Низового в село Пустовойтовку в храма Пресвятыя Троици 1757 года июля 5 д[ня]” . В 1762 году он подарил той же церкви Евангелие в дорогой оправе, ценою в 500 рублей. Дорогие дары жертвовались Петром Калнышевским и в сечевую церковь. До сего времени сохранилось только одно из них – Евангелие на александрийской бумаги “московской печати” с богатым окладом, содержащее вкладную надпись: “Сие Святое Евангелие дал вкладом в Сечевую Запорожскую Покрова Святой Богоматери церковь куреня Кущивского знатный товарищ, войсковой судья Петр Иванович Калнишевский, 1763 года, месяця октября 1 дня, индикта М, которое серебром и каменьем с позолотой в 1025 рублей”.
Исключительно на собственные средства, при чем иногда даже под заём, Петр Калнышевский построил соборную церковь в местечке Лохвица (Полтавская обл.), церковь Покровы Пресвятой Богородицы в местечке Ромны (Сумская обл.) и церковь Святой Троицы в родном селе Пустовойтовка. Кроме того, народная традиция связывала с последним кошевым атаманом возведение еще и других православных храмов Роменщины: “Він строїв церкви і в Пустовійтівці, і в Оксютинцях, і в Великих Будках, і Покрову в Засуллі, що забрали її в Полтаву (йдеться про Покровську церкву в Ромнах). Оксютинська церква сейчас на Зарудді. Купили її та й перенесли” . Хотя это и не прослеживается по архивным источникам. На собственные деньги Петра Ивановича строилась церковь Святого Георгия в селе Петриковка, названном так по имени кошевого атамана. Участием Калнышевского отмечено и начало строительства крупнейшего храма среди всех запорожских церквей девятикупольного Свято-Троицкого собора в с. Новоселица (также называлась Самарчик; ныне Новомосковск), хотя основные строительные работы под руководством мастера Акима Погребняка велись уже в 1775 – 1778 годах , то есть в период, когда Петр Калнышевский уже находился в соловецком заточении.
Возведение церквей и щедрое пожертвование даров в православные храмы способствовали укреплению авторитета Калнышевского среди запорожского казачества, а также стало хорошей рекомендацией для российских властей. Когда 10 марта 1765 года глава Малороссийской коллегии Петр Румянцев в письме к Екатерине ІІ предложил утвердить Калнышевского неизменным кошевым атаманом Запорожцев, рекомендовав его как человека рассудительного и уважаемого среди казачества, он писал: «Построение с употреблением болших иждивений в Мала России в разных местах церквей, подают мне к тому твердые доказателства» .
Если строительство церквей в Лохвице, Ромнах, Пустовойтовке обуславливалось частной инициативой Петра Калнышевского и производилось на его личные средства, то оказываемое им содействие Киево-Межигорскому Спасо-Преображенскому монастырю было связано со служебным долгом, поскольку Войско Запорожское Низовое с конца ХVII века выступало в роли ктитора этой обители. Как и прежние кошевые атаманы, Калнышевский продолжал оказывать большую материальную поддержку Межигорью. После произошедшего в 1765 году в монастыре пожара он содействовал возобновлению многих монастырских зданий, а в 1772 году построил в этой же обители большие каменные ворота и возле них церковь во имя апостолов Петра и Павла .
При этом следует отметить разительное отличие отношения к Церкви у высшего сословия Российской империи и Запорожского Коша. Императрица Екатерина II, будучи сторонницей немецких камералистских идей, полагала, что Церковь должна быть послушной государству, а главным залогом этого «послушания» является лишение Церкви большей части собственных материальных ресурсов; их духовенство должно получать от государства, тем самым, уподобляясь светским чиновникам, находящимся на жалованье . Петр Калнышевский же сохранял живую неповрежденную веру простого народа. О столкновении этой казенной веры «чиновников в рясе» и живой казачьей веры запорожского атамана может свидетельствовать роль последнего кошевого в явлении чудотворной « Новокайдакской» (Самарской) иконы Богородицы (празднование совершается 13 ноября (н . ст . ). В 1770г. в соборной Николаевской церкви Нового Кодака обрелась новоявленная икона Богоматери, подобием чудотворной Ахтырской. В знак исцелений люди приносили к иконе серебренных привески, которых было более 20. В октябре 1770 года настоятель Новокайдакской церкви Федор Фомич официально донес в Кош Низового Запорожского войска о чудотворной иконе, находящейся в алтаре. По повелению кошевого атамана Петра Калнишевского священник Григорий Порохня в присутствии войсковых старшин собрал свидетельства об исцелениях от иконы. После чего Кош распорядился чудотворную икону при многочисленном стечении людей перенести из алтаря и установить посреди церкви у правого клироса в новоустроенном киоте. Сам Петр Калнышевский сделал богатое пожертвование на серебряную, с позолотой и разноцветными камнями ризу, для чествуемой иконы. Факт перенесения иконы из алтаря на новое место являлся, в сущности, открытым признанием ее чудотворности. Но запорожское духовенство опасалось гнева высшего духовного начальства за то, что допустило это признание без синодальных распоряжений. Священник Григорий Порохня пытался донести об этом в Консисторию Киевской митрополии, но кошевой атаман удерживал его. Причина «удержания» стала ясна уже после разрушения Запорожской Сечи. Архиепископ Славянский и Херсонский Евгений (Булгарис) распорядился, чтобы «пресечь» совершения молебнов у чудотворной иконы перенести ее обратно в ризницу в алтарь. Однако, священники поставили ее в пономарне, «где двери имеются, куда и народ, приходя, делает болшее о чудотворении ея разглашение». Тогда, чтобы «пресечь таковыя народныя разглашения» архиерей забрал икону в свою домовую церковь .
С Петром Калнышевским связано не только возведение церквей в густозаселенной Гетманщине, но и обустройство христианских святынь в степной пустыне Запорожья, заселяемой его стараниями православным людом. Именно благодаря ему, в Запорожском крае впервые возникла упорядоченная церковная организация, распространившая свою духовную власть далеко вглубь некогда бывшей кочевнической степи. Запорожцы изначально враждебно относились к земледельческим поселянам, пренебрежительно называя их «гречкосеями» и полагая, что «крестьянский плуг притянет за собою и пана». А приход помещика на Запорожье угрожал самим основам существования Сечи, всегда бывшей очагом борьбы против помещичьей кабалы. Вот почему самовольно поселившихся крестьян казаки поначалу хлестали батогами и сгоняли с запорожских угодий, опустошали их поля и жгли хаты. Но, несмотря ни на что, поток переселенцев не убывал, это было настоящее нашествие «гречкосеев», угрожавшее до основания изменить уклад жизни Запорожья. Кошевой атаман Петр Иванович Калнышевский был первым, кто изменил отношение к этому явлению и, вместо противодействия, стал активно создавать на Запорожье новую социальную группу – «посполитых», людей гражданских, занимающихся ремеслом, земледелием и торговлей. В северных и северо-восточных районах Запорожских Вольностей интенсивно формировалась сеть сельских поселений. Для того, чтобы привлечь крестьян и окончательно закрепить эти поселения под властью Сечи, Калнышевский стремился построить в каждом из них православные храмы. Отказ от традиционных казачьих «промыслов» в пользу «гречкосеев» дал свои плоды. Сечь времён Калнышевского преобразилась и стала напоминать настоящий город. Чего только не было на сечевом базаре! Одних цитрусовых, испорченных и выброшенных в гавань, было столько, что характерный запах распространялся на всю округу. Запорожцы стали людьми зажиточными. По этому поводу они говорили: «Как был атаман Лантух (предыдущий Калнышевскому атаман), то нечего было положить и в лантух (мешок), а как стал атаман Калныш, появилась паляница, хлеб и кныш».
Проявил себя Петр Калнышевский и на поле брани. Турецкая война 1768-1774 гг. вызвала деятельное участие запорожцев, важность которого засвидетельствована Высочайшими рескриптами на имя Калнышевского и наградами войску, равно и письмами к кошевому русских главнокомандующих. Однако, прежде, чем выступить в составе российской армии Кошевому пришлось преодолеть крайнее недовольство казаков. Казаки отказывались идти в поход, полагая, что на горизонте их хутора или зимовника татары не появятся. Зажиточные казаки, имевшие добротное вооружение, посылали вместо себя плохо вооружённую бедноту. Одной из причин восстания на Сечи «сиромы» против Калнышевского в 1768 г. было объявление воли правительства о принятии Запорожьем участия в предстоящей войне с турками. В 1770 г. был организован заговор с целью убить Калнышевского и старшину и перейти на сторону турков; но замысел был открыт и виновные строго наказаны. Против кошевого атамана плелись заговоры и писались доносы. Полковой старшина Павло Савицкий доносил на кошевого, будто он говорил своему писарю: «Вижу, нечего надеяться на русских, а нужно написать турецкому императору и, отобрав в Войске 20 добрых казаков, отправить с прошением принять Войско Запорожское в турецкую протекцию, а в Войско напишем…, что когда российская регулярная армия … до запорожских владений войдет, то чтоб ни одного человека не впустили в границы, а если бы стали силою входить, то поступали с ними как с неприятелями». Чтобы скомпрометировать кошевого атамана, слагались песни о том, будто он уже принял мусульманство и «побусурманился». Но вся эта клевета не достигла своей цели. Свою верность православному престолу Петр Калнышевский доказал на поле брани. В начале февраля 1769г. кошевой атаман сумел организовать запорожцев и с казачьей конницей выступил на Перекоп. В 1769г. Калнышевский с запорожцами действовал в армии графа Румянцева и отражал турецкие набеги на запорожские земли по р. Бугу; в 1770 году, состоя в отряде князя Прозоровского, он действовал между pp. Бугом и Тилигулом. Запорожцы под командой Калнышевского сокрушали коммуникации противника, опустошали его тылы от Аккермена и Хаджибея (ныне Белгород-Днестровский и Одесса) до Таганрога, содействовали разгрому турок русскими войсками при Ларге и Кагуле. Важным вкладом запорожцев в победу над Турцией было отторжение из-под подчинения Крымского ханства ногайских орд, составлявших главную массу легкой кавалерии противника. За свои боевые заслуги Петр Иванович был награжден золотой медалью с портретом государыни, осыпанным бриллиантами.
Одновременно с участием в военных действиях Петр Калнышевский занят был управлением Запорожья; он неоднократно объезжал его обширные земли, которые старался колонизировать, приглашал не только украинцев, но и единоверцев: молдаван и болгар из Новой Сербии, Польши и Буджака и селил пересилившихся по р. Днепру. На запорожских степях устраивались села, хутора и зимовники, причем Калнышевский требовал, чтобы новые поселенцы непременно пахали землю и сеяли рожь. Через это создавалась экономическая база автономии Запорожской Сечи в составе Российской империи. Управлял Петр Иванович Запорожьем твердо и строго, с правительством и его агентами всячески старался ладить, разным “гультяям” потачки не давал; потому не пользовался популярностью среди запорожской «сиромы», которая даже снова задумывала перейти под власть Порты.
Однако, Российское правительство стремилось к унификации всех областей империи. Императрица Екатерина вообще стремилась уничтожать особенности, существовавшие во многих соединенных с империей областях. Система эта постепенно была приводима в исполнение, и одним из эпизодов общего нивелирования областей было уничтожение Запорожья. После заключения Кучук-Кайнарджийского мира с Турцией участь Запорожской Сечи, а вместе с ней и кошевого атамана была предрешена.
К весне 1775 года возникла угроза перерастания поземельных споров между запорожцами и российскими военнослужащими в серьезный конфликт; после длительных колебаний правительство Екатерины II признало запорожцев главным его виновником. 27 апреля на заседании Совета при высочайшем дворе после чтения очередной реляции П. А. Румянцева о «сумасбродстве» запорожцев было принято решение «для удостоверения в подлинности касающихся до запорожцев известий, призвать сюда … под предлогом объяснения по их о землях просьбе их кошевого, в разсуждении, что исполнение его может опровергнуть, а отговорки подтвердить оныя» . Однако Петру Калнышевскому не дали времени не только приехать в столицу для дачи объяснений, но даже и ознакомиться с решением Совета. 7 мая было принято окончательное решение о ликвидации Войска Запорожского и разрушении Сечи.
И вот в ночь с 4 на 5 августа 1775 года войска генерала Петра Текелии без лишнего шума заняли Запорожскую Сечь. Запорожцы не ожидали нападения, поэтому барон Розен арестовал часовых без особых усилий. Одновременно полковник Языков расставил часовых по улицах Сечи. Но кошевой со старшиной и более 3-х тысяч запорожцев успело закрыться во Внутреннем Коше. Текелий послал к ним полковника Мисюрева, чтобы объявить волю Екатерины II о ликвидации Войска Запорожского. Большинство казаков настаивало, чтобы кошевой дал команду отбиваться, но кошевой Петр Калнышевский и архимандрит Владимир (Сокальский), помятуя евангельскую заповедь о миротворчестве, удержали запорожцев, и развязка приняла мирный характер; лишь небольшая часть запорожской «сиромы» убежала в турецкие владения.
Народное предание, записанное историком Яковом Новицким, гласит, что Петр Кальнышевский, узнав о приближении российских войск, как истинный христианин, пошел молиться в церковь. Народная молва указывает и на причину, почему истинно православный кошевой атаман не позволил запорожцам оказать вооруженное сопротивление – из-за боязни греха перед Богом в пролитии христианской крови. «Козак Васюра осідлав коня і подався до кошового. Прибіг, вскочив на порог і співа: «Дозволь, батьку отамане,/Нам на башті стати:/ Москаль стане із мечами,/ А ми с палашами,/ Не вибьємо палашами,/ Вибьєм кулаками,/ Нехай слава не поляже/ Проміж козаками!..» Калниш йому і отспівує: «Не дозволю, милі братці,/ Вам на башті стати,/ Бо єдна кров, хрістіянська,/ Гріх нам проливати…»».
Когда кошевой Петр Калнышевский вышел вместе со старшиной навстречу российским войскам, то был тут же арестован вместе с войсковым писарем Иваном Глобой и войсковым судьей Павлом Головатым.
Дальнейшие обстоятельства складывались более чем загадочно. В манифесте Екатерины II о ликвидации Запорожской Сечи о вине Калнышевского говорилось лишь намёками. Ни предшествующая деятельность Калнышевского в Запорожье, ни поведение его при уничтожении Сечи, не дают основания заподозрить его в антиправительственных действиях, или хотя бы замыслах. Ни в каком преступлении он и не был действительно обвинен; тем удивительнее суровое наказание, которому он был подвергнут. В последующих документах значилась формулировка «за вероломное буйство и разграбление подданных». В чём заключалось это «буйство», оставим на совести её автора, Григория Потёмкина. Что же касается «разграбления подданных», то здесь ясно просматривается контекст борьбы запорожцев с помещиками за землю, а также то, что царское правительство считало последнего запорожского кошевого главным препятствием в освоении южных пределов империи. На данный момент нет документов, свидетельствующих об антиправительственных настроениях кошевого атамана.
Тем самым с полной уверенность можно утверждать, что Петр Калнышевский пострадал за Запорожье, казацкие принципы жизни. Будучи кошевым атаманом, он прилагал все силы, чтобы с одной стороны сохранить все прежние привилегии вверенного ему Богом Войска Запорожского, а с другой – приспособить жизнь и уклад казаков к реалиям нового времени и к новым условиям существования в пределах Российской империи. Здесь следует отметить, что вопреки мнению многих современных украинских публицистов, Петр Калнышевский не был выразителем украинской национальной идеи и не страдал за попытку отстоять остаток украинской государственности, которая якобы сохранялась в правах автономии Войска Запорожского Низового. Последний запорожский кошевой атаман никогда ни то, что не выступал, но даже не сомневался в том, что земли Юга Украины являются составной частью Российской империи. Всячески он доказывал верность государству, в котором жил: и во время войны с Турцией и во время мира, когда искоренял антиправительственную крамолу среди казачьей «сиромы». Но при этом кошевой твердой рукой отстаивал права широкой автономии Запорожского казачества в Российской империи, используя для этой цели и личные знакомства с российскими вельможами, и мудрость дипломата, и даже применения силы в отстаивании целостности границ Запорожских Вольностей. Одним словом, Петр Калнышевский был оклеветан и пострадал за вверенный ему Богом казачий народ люд Запорожья.
Но вся духовная сила христианской натуры последнего запорожского кошевого проявилась не в войне и не в политике, а в смиренном и безропотном принятии от Господа своего креста в период Соловецкого заточения, который ввел его в Царство Небесное (Мф. 16,24).
Арестованный кошевой атаман Пётр Калнышевский вместе с Иваном Глобой и Павлом Головатым почти год находился в московской конторе Военной коллегии, под присмотром её вице-президента Григория Потёмкина. Всевластный екатерининский фаворит в то время вынашивал планы дальнейшего расширения возглавляемой им Новороссийской губернии за счёт запорожских земель и турецких владений в Причерноморье. Калнышевский ему мешал, прежде всего, тем, что был законным руководителем автономного образования, находящегося в составе Российской империи – Войска Запорожского Низового. Потому Потёмкин и форсировал вопрос об уничтожении Сечи.
Сперва Калнышевского предполагалось казнить, но, по ходатайству Потемкина, повелено было смертную казнь заменить вечным заточением в монастыре. По сообщению от 8 июня 1776 года, Потемкин подал на рассмотрение Екатерины предложение о пожизненном заключении запорожского кошевого атамана в Соловецком монастыре, а арестованной старшины в находящихся в Сибири монастырях, что и было утверждено императрицей. Святейший Синод получил предписание дать распоряжения соответствующим монастырям . 10 июня на основе конфирмованного доклада был издан указ Екатерины II , и в тот же день Синод, руководствуясь решением Сената, постановил «Калнишевскаго в Соловецкой монастырь принять… и в содержании оных узников безъвыпускно из монастырей, и о удалении их не только от переписок но и всякаго с посторонними людьми обращения и о имении в том настоятелям прилежнаго надсмотрения, и о доставлении им к пропитанию получаемаго из Новороссийской губернии жалованья и о поступании с ними во всем том, как в ведении Правительствующаго Сената предписано». Отдельно оговаривалось, чтобы «в Соловецком монастыре посылаемаго туда узника содержать за неослабным караулом обретающимся в том монастыре солдат».
Соловецкий Спасо-Преображенский мужской монастырь был крупнейшей православной обителью, основанной преподобными отцами Савватием, Зосимой и Германом, как считается, в 1436 году и возвысившейся при игумене Филиппе, которому особо благоволил царь Иван IV. Но в монастыре в течение нескольких веков существовало и скрытое от глаз благочестивых паломников пространство – тюрьма, в которой содержались узники, обвиненные в тяжких преступлениях против государства и Церкви. Размещение узников на Соловках обусловливалось нахождением там труднодоступной крепости, связь с которой по морю поддерживалась всего несколько месяцев в году; даже в начале июня кораблям приходилось пробираться сквозь плавающий лед . Тюремные функции монастыря усилились во времена правления Екатерины II, что стало прямым следствием проводимой ею секуляризационной реформы.
11 июля 1776 г. Калнышевский под конвоем секретно был доставлен в Архангельск, а 29 июля в Соловки, где и передан был архимандриту Досифею. По рассказам богомольцев, посещавших Соловецкую обитель, когда только привезли Петра Калнышевского он казался человеком среднего роста, чрезвычайно здоровым и широкоплечим, одет был в красный кафтан, говорил «не так чисто по-руссски», но потом сделался худ и стар, носил седые осекшиеся волосы, короткую седую бороду, одевался в китайский синий сюртук». Из этого описания видно, что кошевому не легко далась смена климата южного Поднепровья на соловецкий север. Видимо в этом заключается секрет его неимоверного 112-летнего возраста. Тяжелые условия Соловков сильно состарили Петра Ивановича, так что видом он походил на столетнего старика.
В монастыре с Калнышевским в течение всего его соловецкого заточения обращались строго: содержали безвыпускно из монастыря и удаляли не только от переписки, но и от всякого общения с посторонними людьми при неослабном наблюдении караула солдат. Это положение не изменилось вплоть до 1801г. «Пришли мы в трапезу, – рассказывает очевидец крестьянин Лукин, – перед обедом дожидали монахов с порцией. Приходит человек незнаемый, за караулом три солдата с ружьями, и спрашивает нас любопытно: «Кто царем теперь? Как цари живут нынче и какие благополучия на Руси теперь?» Мы отвечали, что царем Александр Павлович; живут по прежнему все, слава Богу, благополучно и хорошо. Он бы и больше расспрашивал, да солдаты не позволили. «От этого человека, говорили они, отойдите прочь, с этим человеком не приходится говорить вам». И монахи тоже запрещали. «Архимандрит увидит, сказывали они, так не хорошо вам за это будет». Архимандрит пришел, и он подошел к благословению. «Древний ты еси, землею пахнеши», сказал архимандрит тому человеку. И точно, он очень древен был: тут он и жизнь кончил. Опосля монахи сказывали, что это какой-то кошевой атаман».
Однако, здесь следует оговориться. Соловецкий монастырь, хоть и исполнял тюремные функции, возложенные на него государством, но не был тем лагерем особого назначения, каким он стал в XX веке во времена безбожного советского режима. Поэтому совершенно несправедливы ряд животрепещущих картин о тяготах заключения Петра Калнышевского, которые описывают некоторые доморощенные историки и публицисты, представляя последнего атамана в образе национального героя-мученика, борца за независимость, невинно страдающего в застенках Соловецкого монастыря от своеволия российских властей.
Эти рассказы пространно изложил Иван Шаповал в своей книге «В поисках сокровищ», неоднократно издававшейся в 1960–1980-е годы: «…Коли кошового перевели з Прядильної камери в інше приміщення, то від нього залишилося в камері більше як на два аршини нечистот; що просидівши в тюрмі такий довгий час, він здичавів, став похмурий і втратив зір; що в нього, як у звіра, виросли великі пазури, довга борода і весь одяг на ньому, каптан з гудзиками, розпався на лахміття і звалювався з плечей». Второй рассказ: «Коли імператор Олександр І відвідав Соловки і побачив яму, в якій сидів кошовий Петро Калнишевський, він «пришел в ужас». Щоб чимось задобрити невинного мученика, імператор спитав Калнишевського, яку б він хотів винагороду за перенесені муки й страждання? Калнишевський зневажливо зміряв поглядом царя: «Нічого мені, государю, не треба, опріч одного: накажи збудувати острог для таких же мучеників як і я, щоб вони не страждали в земляних ямах». Цар наказав ями ліквідувати…»
Такие мнения о соловецком заточении Калнышевского бросают тень не только на государственную власть, но и на саму Православную Церковь, которая допускала столь бесчеловечные условия в древней и знаменитой своей святостью обители. Поэтому следует сказать, что все эти мифы не соответствуют действительности.
Земляные ямы действительно были на Соловках одним из способов наказания преступников, которые совершили тяжелые преступления против религии и морали: по сути это была своего рода епитимья, к которой прибегали и сами пустынники по собственной воле. Ужасные рассказы об этих ямах зафиксировал в 1872г. В. Немировича-Данченко, хотя монахи его уверяли, что «подземные тюрьмы» на Соловках являются выдумками газетчиков. Известно, что еще в 1742г. царское правительство приказало Соловецкому настоятелю засыпать все ямы для колодников, а их самих перевести в наземные помещения. Настоятель в отчете правительству отрицал наличия колодницких ям, а специальная правительственная инспекция монастыря не выявило случаев содержания заключенных не предусмотренное инструкциями. Тем не менее, это не прекратило существование слухов о таких ямах.
Кошевого содержали как знатного узника, и это предусматривало особые привилегии. Так, при архимандрите Герасиме (Ионине) (1793-1796), был восстановлен древний монастырский устав, по которому монахам запрещалось иметь собственность. Все монахи питались вместе в трапезной. Так как заключенные считались своеобразными послушниками, то устав распространялся и на них. Исключение составляли знатные узники, которые могли иметь собственное имущество и даже питались наравне с высшим духовенством монастыря.
Известно, что на содержание Петра Калнышевского правительством выделялись средства из расчета 1 рубль в день, т.е. белее 360 рублей в год. Для примера, при существовании Запорожской Сечи кошевой атаман получал в год всего 70 руб., а годовое содержание соловецкого монаха – 9 рублей, простого заключенного от 10 до 30 рублей. Это позволило атаману нанять работников для ремонта каземата (келии) Головленковской тюрьмы, расположенного в Архангельской башне, где первоначально разместили запорожского узника. В течении 25-летнего пребывания на соловках кошевой не менее трех раз менял свое место нахождения, и во всех случаях его келии отличались хорошими условиями для жизни.
Так что, когда мы говорим о соловецком кресте Петра Калнышевского – то имеется ввиду моральные страдания человека, который на свободе был облечен огромною властью и богатством, и вдруг был невинно обвинен и лишен и свободы, и богатства, и власти. Христианский подвиг веры Петра Калнышевского можно сравнить с подвигом веры ветхозаветного Иова Многострадального.
И действительно, последний кошевой атаман место своей скорби воспринял как место духовного подвига. Как было в традиции у запорожцев, если они не погибали на войне, то часто уходили заканчивать дни своей земной жизни, подвизаясь в подвигах духовных в монастыре. Видимо, в свое время такую кончину себе готовил и Петр Калнышевский, будучи еще кошевым атаманом. Поэтому со спокойным духом Петр Иванович принял волю Божию, когда царским указом был заточен в монастыре, куда возможно и так стремилась его душа.
Заключение в Соловецком монастыре сделало Калнышевского еще более религиозным; жил он, по аттестациям властей, чрезвычайно тихо и спокойно, ревностно исполняя требуемые Православной церковью обряды. Находясь в православном монастыре, Петр Калнышевский, регулярно исповедовался и причащался . Первая исповедь кошевого атамана в стенах Соловецкого монастыря состоялась в день его прибытия 29 июля 1776г. В ежегодных ведомостях, где соловецкий архимандрит кратко отмечал образ поведения узников, о запорожском атамане неизменно представлялась следующая запись: «ныне житие препровождает смиренно и никаких безпокойств никому от него не происходит» . Трижды в году, на Пасху, Преображение и Рождество, его выводили из кельи, вероятно для присутствия на богослужениях и торжественном обеде в одной из палат Успенского трапезного собора.
Пребывая в заточении, Калнышевский продолжал вносить ценные дары в православные храмы. В 1794 году он пожертвовал Спасо-Преображенскому собору Соловецкого монастыря запрестольный крест, изготовленный из серебра весом более 30-ти фунтов , в 1798 году на средства Калнышевского была изготовлена сребропозлащенная риза с венцами, весом 24 фунта 84 золотника , а накануне своего освобождения из заключения, в 1801 году, поднес в дар монастырю оклад для Евангелия, напечатанного на александрийской бумаге. Его оправа, по описанию архимандрита Мелетия, была обложена “серебром золоченым; на верхней доске девять образов финифтянных, украшенных стразами; на корешке следующая надпись: «Во славу Божию устроися сие Св[ятое] Евангелие, во обитель Св[ятого] Преображения и Преподобных отец Зосимы и Савватия Соловецких чудотворцев, что на море окиане, при архимандрите Ионе, а радением и коштом бывшаго Запорожской Сечи кошеваго Петра Ивановича Кольнишевскаго 1801 г., а всего весу 34 фун[та] 25 золот[ника] и всей суммы 2435 руб[лей]” .
Если, исходя из веса драгоценных металлов и приблизительной оценки работы, предположить цену запрестольного креста и ризы по 1000 руб. каждая и прибавить известную цену оклада Евангелия, получим общую сумму 4435 руб. Зная, что ежегодно Калнышевский получал на свое содержание примерно 360 руб., получится, что для сбора этой суммы ему понадобилось 12 лет и 3 месяца. Зная, что общий срок его пребывания в соловецком заключении составил без малого 25 лет, получается, что практически половина всего денежного содержания употреблялась Петром Ивановичем для дарения монастырю.
Богомольный узник дождался своего освобождения весною 1801 года. 15 марта того года император Александр I, по случаю своего восшествия на престол, издал указ об амнистии лиц, содержащимся в заключении по ведомству Тайной экспедиции. Петр Калнышевский значился среди тех, кто был включен в список № 1 – «о заключенных в крепостях и в разныя места сосланных с лишением чинов и разнаго достоинства», предписывалось «освободить их немедленно из настоящих мест их пребывания и дозволить возвратиться, кто куда желает, уничтожа над последними и порученный присмотр» .
В ответ на дарование ему свободы Александром I кошевой отвечает, что и «здесь (в Соловецком монастыре) оною (свободой) наслаждаюсь в полной мере». Таким образом, согласно свидетельству самого Петра Ивановича, в конце жизни он достиг той духовной свободы, к которой стремиться всякий православный христианин. Не желая по старости (ему уже было, согласно документу, 110 лет) и слепоте покидать Соловки атаман просит оставить его на прежних условиях в монастыре, чтобы «остаток дней моих посвятить в служении Единому Богу в сем блаженном уединении, к коему чрез двадцатипятилетнее время моего здесь пребывания привык я совершенно, в обители сей ожидать с спокойным духом приближающегося конца моей жизни». Прошение Калнышевского было удовлетворено Александром I, который предписал «жалованье продолжать производить по смерть его» .
Итак, следуя старому запорожскому обычаю, Петр Калнышевский остался доживать свой век в православном монастыре. Его благочестивая жизнь и откровенная набожность, явленная житием и щедрыми пожертвованиями Соловецкой обители, без сомнения, внушала искреннее уважение монашеской братии. Получив свободу Петр Иванович сделался простым послушником Соловецкой обители и, прожив два года на свободе, почил в мире с людьми и Богом «смертью благочестивою доброю» 31 октября (ст.ст.) 1803г. Последний кошевой атаман Запорожской Сечи был похоронен на почетном месте – южном подворье Спасо-Преображенского собора. Это было особой честью, оказанной последнему запорожскому кошевому соловецкими иноками. Обычно умерших монахов, послушников, монастырских трудников и, наверное, заключенных хоронили у церкви Онуфрия Великого, расположенной за пределами Соловецкого кремля .
Рядом с местом погребения Калнышевского находились могилы видного государственного и церковного деятеля начала XVII века Авраамия Палицына и соловецкого архимандрита Феодорита. В 1856 году по распоряжению архимандрита Александра Павловича на могиле Калнышевского была установлена плита, на которой высечена эпитафия, которая как нельзя лучше отражает духовный подвиг на Соловках последнего кошевого атамана Запорожского Войска Низового: «Господь наш Иисус Христос положил душу свою на кресте за всех нас не хочет смерти грешника. Здесь погребено тело в Бозе почившего Кошевого бывшей некогда запорожской грозной сечи козаков, Атамана Петра Калнышевского, сосланного в сию обитель по Высочайшему повелению в 1776 году на смирение. Он в 1801 году по Высочайшему повелению снова был освобожден, но уже сам не пожелал оставить обитель в коей обрел душевное спокойствие смиренного христианина, искренне познавшего свои вины. Скончался 1803 года октября 31 дня в Суб. 112 лет от роду, смертию благочестивою доброю. Блажени мертвии умирающие о Господи: Аминь».
Епістолярна спадщина академіка Д. І. Яворницького. – Вип. 3. – С. 141.
Таранушенко С. А. Монументальна дерев’яна архітектура Лівобережної України. – С. 247.
Петр Иванович Калнышевский родился около 1690 года в селе Пустовойтовка Лубенского полка (ныне – Роменский район Сумской области). Впервые был избран казачеством на должность кошевого атаман Войска Запорожского Низового в 1762 г., окончательно закрепился на этой должности в 1765 г., на которой находился вплоть до самого разрушения Сечи в 1775 г.
Будучи опытным военачальником и умелым дипломатом, Калнышевский заботился об укреплении экономики и способствовал расцвету культуры Запорожской Сечи. Его усилия были направлены на обустройство хозяйства и сохранение автономии запорожской казацкой республики.
Он решительно отстаивал земли казацкие от самовольного присвоения русскими и украинскими помещиками, выступал за сохранение казацких вольностей и привилегий. Его неоднократно посылало Войско Запорожское Низовое в составе своих депутаций в Санкт-Петербург, где он защищал права казацкой республики от посягательств царского правительства.
Утвердившись кошевым атаманом, Петр Калнышевский начал работу, направленную на укрепление хозяйства Запорожской Сечи – фундамента ее политической автономии. Позже в манифесте, в оправдание уничтожения Сечи, российская императрица сама отметит, что “внедряя собственное земледелие, разрушали они тем саму основу зависимости их от престола Нашего и мыслили, конечно, образовать из себя посреди отчизны область, полностью независимую, под собственным своим неистовым управлением”.
Результатом его усилий стало возникновение на Запорожье 45 сел, более 4 тысяч хуторов –зимовников, в которых к 1775 году было поселено около 50 тысяч хлеборобов. Колонизацию Петр Калнышевский пытался использовать и для защиты запорожских территорий. Однако наступление на запорожские земли продолжалось.
Российское правительство занялось строительством на южных территориях Сечи целой системы укреплений - Новой Днепровской линии.
Почти как в завоеванном крае вели себя в Запорожье российские офицеры и солдаты. В письме запорожцев графу Остерману от 24 августа 1770 года сообщалось, что россияне, "чиня между собой разъезды, проезжих по трактам задерживают, грабят, у обывателей скот отбирают, пашу на пни бьют, травы и всяческие военные угодья опустошают".
В 1770 году Пётр Иванович был награждён за храбрость императрицей Екатериной ІІ золотой медалью с алмазами, а в 1773 году ему было присвоено звание генерал-лейтенанта.
Во время русско-турецкой войны Пётр Калнышевский командовал всей запорожской армией, включая запорожскую флотилию.
Закончив войну заключением Кучук – Кайнарджийского мирного договора, Россия воцарилась в Северном Причерноморье. Теперь она не нуждалась в военной поддержке со стороны Запорожья.
Российская императрица сразу же решила воспользоваться новым раскладом сил и уничтожить автономию Запорожья. В ночь на 17 июня 1775 года пятью колоннами подошли к Сечи 10 пехотных, 8 полков регулярной конницы, усиленной 20 гусарскими и 17 шкиперскими эскадронами, - всего более 100 тысяч человек.
17 августа 1775 года, был уничтожен оплот украинского казачества- последняя Запорожская Сечь, которая находилась в тот момент на Никопольщине. Ее разрушили царские войска под командой генерала Петра Текелия. Императорским Манифестом объявлялось: «Сечь Запорожская окончательно уже разрушена, с уничтожением на грядущие времена и самого названия запорожских казаков, не менее чем за оскорбление нашего Императорского Величества за поступки и дерзости, которые совершаемы были от этих казаков непокорностью нашим высочайшим Повелениям ».
Кошевой атаман П. Калнышевский, военный писарь И.Глоба и военный судья П.Головатый попали в плен, где, Калнышевский сначала содержался в Москве, в конторе военной коллегии, а потом был отправлен в Соловецкий монастырь, а его соратников направили в Сибирь. Они не имели права покидать территорию монастырей, им запрещалась переписка и вообще какое-либо общение с посторонними людьми.
Соловецкий период в жизни П.Калнышевского начинается 30 июля 1776 года. Его разместили в одном из самых мрачных казематов крепостной тюрьмы. Режим отличался исключительной суровостью. Фактически старец был заживо замурован, а на прогулку его выводили лишь трижды в год: на Пасху, Преображение и Рождество. Охраняли П.Калнышевского («великого грешника») в течение многих лет, как правило, одни и те же часовые во главе с начальником Соловецкого отряда. В каменном мешке Петр Иванович пребывал 16 лет, после чего ему была отведена обычная отдельная камера, где он провел еще 9 лет. 110-летний узник, который за 25 лет пребывания в одиночестве ослеп, обрел, наконец, свободу. Указом от 15 марта 1801 года „о прощении людей, содержавшихся по делам, производившимся в тайной экспедиции" либеральный царь Александр I освободил П.Калнышевского. Всемилостивейше прощая,- сказано в этом указе, - всех поименованных в прилагаемых списках без изъятия, возводя лишенных чинов и дворянства в первобытное их достоинство, и повелеваем сенату нашему освободить их немедленно из настоящих мест их пребывания и дозволить возвратиться, кто куда желает. (Полное собрание законов, т. XXVI. № 19,784).
Свободой наслаждался П.Калнышевский недолго. Осенью 1803 года он умер. До сих пор на главном дворе Соловецкого кремля перед Преображенским собором лежит надгробная гранитная плита с могилы последнего кошевого атамана Запорожской Сечи.
За что же Калнышевский провёл 25 лет в тюрьме, и почему не заслуженно был забыт, и ему не оказывалась никакая помощь, и не было никаких попыток обращения со стороны казачества о его освобождении?
За то, что Петр Иванович Калнышевский как верный сын казачества до конца исполнил свой долг в отстаивании интересов казачества в его вольностях, в его самоуправлении и его земельных интересов!
Вечная Слава и вечная Память Петру Ивановичу Калнышевскому!
Находка места, где был заключен Калнышевский, принадлежит украинскому революционеру- народнику Петру Савичу Ефименко, который в начале 1860г.г. находился в ссылке в Архангельской губернии. Пребывая летом 1862г. в селе Ворзогоры Архангельской губернии, что в 25 верстах от города Онега и 180 верстах от Соловецких островов, Ефименко услышал рассказ местного сельчанина Лукина, который когда то был в Соловецком монастыре на богомолье, и видел казацкого атамана: были записаны и иные свидетельства про кошевого. П.Ефименко воспользовался доступом к архиву Архангельского губернского управления и осмотрел «Описания не секретных дел» губернской канцелярии. В его руки попало дело под названием «Дело по сообщению государственной военной коллегии конторы об отсылке, для содержания, в Соловецкий монастырь кошеваго Петра Калнишевского. Июля 11-го дня 1776г.» Так он нашел первое документальное подтверждение пребывания последнего кошевого на Соловецких островах. Условия ссылки не позволяли П.Ефименко поехать на Соловки, поэтому он поручил своим товарищам, членам Русского географического общества П.П.Чубинскому и А.Г.Гоздаво- Тишинскому, разыскать документальные подтверждения пребывания Калнышевского в Соловецком монастыре. Гоздаво- Тишинский обнаружил несколько документов в монастырском архиве, которые подтвердили известия о заключении кошевого на Соловках, а Чубинский разыскал его могилу и предметы(евангелие и запрестольный крест), подаренные Калнышевским монастырю, в честь своего освобождения в 1801г, и скопировал надпись на могильной плите кошевого.
Д.И.Яворницкий заинтересовался публикациями П.Ефименко, и стал сам собирать ведомости о соловецком заключении последнего кошевого и готовить публикации. В зависимости от получения материалов с Соловков, он быстро менял свои взгляды. Так в письме к издателю Ф.Г.Лебединцеву от 5 января 1886г. Яворницкий писал: «Сделайте еще добавку в мою статью «Архивные материалы», все по поводу того же Калнишевского. Исправьте прежде всего то, что тело Калнишевского погребено в оградене главной церкви, как у меня сказано, а в ограде церкви св. митрополита Филиппа Колычева …(это в самом конце статьи). Потом через пять строк выше от этого добавьте следующее: комната где заключен был П.И.Калнишевский, находится в так называемой Карожней башне: расположение ее представляется в таком виде. Когда войдеш в башню, то здесь увидешь вокруг нее темный коридор, в самом центре ее – комнату, высоты два аршина, ширины и длины полтора аршина. В комнату из темного коридора ведет железная дверь, а на стене, что против двери, устроено миниатюрное окошко, выходящее в тот же темный коридор, отчего свет в комнату никогда не попадает. В такой комнате можно было стоять только согнувшись. Когда приводили сюда преступника, то его вводили в комнату, запирали за ним железную дверь тяжелым замком, к замку прикладывали печать, и ключь отправляли в С.Петербург, в тайную экспедицию. И до сих пор комната П.Калнишевского покрыта затвердевшим калом на три вершка толщины ».
Так Д.И.Яворницкому случилось стать творцом историографического мифа, который прочно укоренился в массовых исторических представлениях, который по многим фактам отличался от действительности. Впоследствии Д.И.Яворницкий исправил исторические ошибки, о чем было указано в его трудах, но увы, общество по прежнему свои выводы делало по первопечатным работам автора.
Приложения:
№ 1. Письмо кошевого атамана Петра Калнышевского командующему Первой армии генерал-фельдмаршалу графу П.О. Румянцеву:
Высоко сиятельный граф. Милостивый государь и патрон Пётр Александрович. Будучи об надежде всегда милостивого вашего высокографского сиятельства к нам ко всему войску запорожскому неоставления. Осмелились ваше высокографское сиятельство трудить, прося всепокорнейше о исходотайствовании прибывшему в Аккерман Запорожс-
кого войска полковнику Якову Сидловскому, старшинам и казакам всевысочайшего и всемилостивейшего ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА за учинённую отданность и усердность в службе пожалования. И особливо его полковника и полкового писаря Семёна Быстрицкого и протчим старшинам о удостоении пожалованием со Всевысочайшим ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА портретом золотыми медалями и пребываем с нашею преданностью.Милостивый государь и патрон Вашего высокографского сиятельства.
Центральный государственный архив Украины в г. Киеве. – Ф.229, оп.1, Д.285, ч.I, л.43.
№ 2. Царская грамота, адресованная Петру Калнышевскому.
БОЖИЮ МИЛОСТЬЮ МЫ ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ, ИМПЕРАТРИЦА И САМОДЕРЖИЦА ВСЕРОССИЙСКАЯ и прочая, и прочая, и прочая
НАШЕМУ верноподданному войска Запорожского кошевому Калнышевскому с старшинами и всему войску
По Всевысочайшему НАШЕМУ именному ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА указу за оказанные в прошлую и нынешнею кампанию в личной храбрости противу неприятеля поступки и особливое в служении усердие всемилостивейше пожаловали ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО Войска Запорожского кошевого Калнышевского золотою медалью с портретом НАШИМ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, осыпанную бриллиантами, которая при сём и посылается. На подлинной тако По ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА указу генерал аншеф, главнокомандующий Второю армиею и разных орденов кавалер, князь Василий Долгоруков.
Центральный государственный архив Украины в г. Киеве. – Ф.229, оп.1, спр.283, л.6.
Литература:
1. Диланян Анатолий. Последний из кошевых // Зеркало Недели. – 2003 г., 14 Ноября. – № 43 (468).
2. Грибовський В.В. “Последний кошевой атаман Петр Иванович Калнишевский” Д.І.Яворницького в історії вивчення постаті Петра Калнишевського” // Козацька спадщина. – Вип.3. – Дніпропетровськ: Пороги, 2006.
3. Грибовський Владислав. Кошовий отаман Петро Калнишевський. – Дніпропетровськ: Пороги, 2004.
4. Богуш П. Почитайте тую славу... – Нікополь: Видавничий центр газети “Південна зоря”, 2000.
5. Богуш П. Нікополь – столиця п`яти запорозьких січей. – Днепропетровск: Пороги, 1994.
Loading...